Акварели Аарона Априля ценятся за их выдающуюся глубину и свечение, часто выставляясь наряду с его мощными масляными полотнами. Вопреки общепринятому представлению о том, что акварель должна быть выполнена быстро, Априль часто уделял этим работам значительное время – порой даже больше, чем своим масляным картинам – что позволяло достигать необычайной насыщенности и сложности. Его статус выдающегося акварелиста был мощно подтвержден заметной выставкой 2002 года в Московском музее современного искусства.
В этой универсальной технике Априль исследовал обширный круг сюжетов, включая глубокие духовные темы, выразительные пейзажи и сложные аллегорические композиции. Его особенно хвалили за безупречную способность тактично смешивать фигуративные и абстрактные элементы, демонстрируя тонкое мастерство, уникальное для его видения. Критики неизменно отмечают его исключительное умение передавать свет и тончайшие цветовые нюансы, подчеркивая, как его акварели передают «внутренний свет, несомый самим пигментом», и завораживающие «тающие цвета пустыни». Этот изысканный эффект, достигаемый в акварели, часто считался более утонченным, чем маслом, для передачи деликатного, почти эфирного свечения южного израильского пейзажа. Шедевры, такие как «Накануне Шаббата. Сближение у Стены Плача» (1993), служат яркими примерами, демонстрируя его «поразительную точность» в изображении как архитектурных сооружений, так и сложных фигур с захватывающей дух ясностью.
Глубоким и самобытным краеугольным камнем творчества Аарона Априля является его цикл работ, вдохновленный «Песнью Песней». Этот корпус произведений, настолько значимый, что для него был выпущен отдельный выставочный каталог в 1982–1983 годах (с предисловием Феликса Розинера и письмом художника), служит свидетельством способности Априля переводить древнюю поэзию в яркие визуальные медитации.
Интерпретации Априля в этой серии описываются как находящиеся в идеальном соответствии с прекрасными библейскими стихами, приглашая наблюдателя открыть свои собственные глубокие ассоциации в представленных на холсте образах Ветхого Завета. Эти картины — не просто иллюстрации; это глубокие визуальные размышления о жизни и любви.
Феликс Розинер красноречиво описывает эти картины как изображения «прекрасных женских форм, освещенных внутренним светом, растворенных в прозрачной акварели». Этот «внутренний свет живет на прекрасных профилях и обнаженных телах, мерцая и вибрируя у неуловимой грани», мощно вторя поэтическим строкам Песни Песней.
Розинер далее освещает сложную структуру, лежащую под кажущимися свободными вариациями в серии, сравнивая тетраптих «Запертый сад» с фугой Баха. Он подчеркивает «непрерывное развитие трех «голосов»: цвета, линии и композиционного равновесия фигуры», выявляя тщательно спланированную гармонию и целостность, которая обогащает опыт зрителя.
Сам Априль признавал свое постоянное возвращение к «Песни Песней» как к неисчерпаемому источнику вдохновения, подчеркивая глубокое личное и художественное значение этой замечательной серии.
