Акварели Аарона Априля ценятся за их выдающуюся глубину и свечение, часто выставляясь наряду с его мощными масляными полотнами. Вопреки общепринятому представлению о том, что акварель должна быть выполнена быстро, Априль часто уделял этим работам значительное время – порой даже больше, чем своим масляным картинам – что позволяло достигать необычайной насыщенности и сложности. Его статус выдающегося акварелиста был мощно подтвержден заметной выставкой 2002 года в Московском музее современного искусства.
В этой универсальной технике Априль исследовал обширный круг сюжетов, включая глубокие духовные темы, выразительные пейзажи и сложные аллегорические композиции. Его особенно хвалили за безупречную способность тактично смешивать фигуративные и абстрактные элементы, демонстрируя тонкое мастерство, уникальное для его видения. Критики неизменно отмечают его исключительное умение передавать свет и тончайшие цветовые нюансы, подчеркивая, как его акварели передают «внутренний свет, несомый самим пигментом», и завораживающие «тающие цвета пустыни». Этот изысканный эффект, достигаемый в акварели, часто считался более утонченным, чем маслом, для передачи деликатного, почти эфирного свечения южного израильского пейзажа. Шедевры, такие как «Накануне Шаббата. Сближение у Стены Плача» (1993), служат яркими примерами, демонстрируя его «поразительную точность» в изображении как архитектурных сооружений, так и сложных фигур с захватывающей дух ясностью.
Для Аарона Априля библейские и религиозные сюжеты были не просто историческими отголосками, а самим пульсом современного бытия. Эта тема является центральным и повторяющимся столпом на протяжении всего его творчества, отражая его глубокое убеждение в том, что «живое слово Всевышнего, царей и пророков вплелось» в «саму ткань сегодняшней жизни». Априль обладал необычайной способностью различать библейский резонанс даже в суетливой реальности современного Израиля и окружающего мира, что проистекало из интуитивного освоения священных текстов.
Его взаимодействие с этими темами было глубоко духовным, особенно переплетающимся с его жизнью в Израиле и его глубокой связью с Иерусалимом. Он считал Иерусалим своей «родиной» и своим «духовным и географическим убежищем», местом, неразрывно связанным с родовой памятью еврейского народа. Эта духовная глубина мощно резонировала со зрителями, как отметил Дмитрий Жилинский, заметивший, что работы Априля, касающиеся истории и жизни еврейского народа, пленяли аудиторию, приглашая ее «смотреть, чувствовать, знать и понимать». В частности, люди с религиозным образованием часто искали и узнавали «этот образ» в его искусстве.
Априль подходил к этим сюжетам с «новым стилем», вдыхая новую жизнь в древние повествования. Акварели, изображающие сцены из Священного Писания, часто были центральным элементом его выставок, особенно Московской выставки 2002 года, которая стремилась передать глубокое откровение, пережитое им на земле Израиля.
В рамках этой мощной темы искусство Априля часто выносит на первый план борьбу добра со злом, часто движимую динамичным «вихрем красок». Эта борьба может быть визуализирована с помощью сложных форм, порой включающих птиц или насекомых. Концепция проводит параллели с «Демоном» Михаила Врубеля, где безмятежный свет Априля, исходящий от древних камней Иерусалима, противостоит «безумному царству» сумеречных оттенков. Посредством живописи глубокая эмоциональная привлекательность этих повествований превращается в непреходящую память.
